Щеглы, их звон, стеклянный, неживой,И клен над облетевшею листвой,На пустоте лазоревой и чистой,Уже весь голый, легкий и ветвистый...О, мука мук! Что надо мне, ему,Щеглам, листве? И разве я пойму,Зачем я должен радость этой муки,Вот этот небосклон, и этот звон,И темный смысл, которым полон он,Вместить в созвучия и звуки?Я должен взять — и, разгадав, отдать,Мне кто-то должен сострадать,Что пригревает солнце низким светомМеня в саду, просторном и раздетом,Что озаряет желтая листваВетвистый клен, что я едва-едва,Бродя в восторге по саду пустому,Мою тоску даю понять другому...— Беру большой зубчатый лист с тугимПурпурным стеблем, — пусть в моей тетрадиОстанется хоть память вместе с нимОб этом светлом вертоградеС травой, хрустящей белым серебром,О пустоте, сияющей над кленомБезжизненно-лазоревым шатром,И о щеглах с хрустально-мертвым звоном!3.X.17