Лаборатория
Лаборатория в средневековом стиле; крупные, неуклюжие приборы для фантастических целей.
Вагнер
(у очага)
Чу! Грозный колокол! Он стены
Под черной копотью потряс...
Я чую близость перемены!
Не может длиться ни на час
Злой неизвестности терзанье,
Как ни серьезно ожиданье!
Вот-вот: уж тьма светлей, светлей, —
Я вижу, — в колбе раскаленной
Как будто уголь оживленный
Затлелся... Вот он ярко в ней
Горит карбункулом чудесным
И мечет в сумраке окрестном
Как будто молнии вокруг!..
Вот белый свет явился вдруг...
О, только б не было потери
Теперь!.. Ах, Бог мой! что за скрип у двери?
Мефистофель
Привет вам! Рад удачу я для вас
Принесть!
Вагнер
(боязливо)
Привет, — в счастливый звездный час!
(Тихо.)
Но тише, чтобы не дохнуть! Сейчас
Великое здесь дело совершится.
Мефистофель
(тихо)
Что тут такое?
Вагнер
(шепотом)
Человек творится.
Мефистофель
Вот как! А где же спрятались они?
Не слишком ли здесь дымно помещенье
Для парочки?
Вагнер
Нет, Боже сохрани!
То, прежде в моде бывшее, рожденье
Считаем мы за вздор, за униженье!
Тот нежный пункт, откуда жизнь вся шла,
Та милая, сокрытая в нем сила,
Что изнутри ключом наружу била,
Которая давала и брала,
Сама собой слагалась и росла,
Сперва себе родное усвояла,
А вслед за тем чужим овладевала, —
Цены своей лишается теперь!
Пусть этим будет наслаждаться зверь,
Но человек, при том высоком даре,
Которым он владеет, — должен впредь
Происхожденье высшее иметь,
Чистейшее, чем остальные твари!
(Обращается к очагу.)
Смотрите, — светит! Значит, — найден путь!
Действительно, надежда есть, что можем
Мы, ежели веществ мы сотни сложим,
Смешаем их, — в смешенье здесь вся суть, —
Все человека вещество составить;
Его мы в колбу можем переправить,
Закупорим, возгоним на огне,
И так свершим все дело в тишине!
(Снова обращается к очагу.)
Свершается! Вот в массе все яснее
Сквозит уж форма! Все сильней, сильнее
Уверенность глубокая во мне!
Да, — что считалось тайною природы
Великою, то проб разумных годы
Нас научили ныне создавать!
Работа наша даром не пропала,
И что природа организовала,
То мы умеем кристаллизовать!
Мефистофель
Кто много жил, тот и видал не мало:
Ничто ему не ново в жизни сей.
Так, странствуя, встречал и я, бывало,
Кристаллизованных людей.
Вагнер
(все время внимательно смотря на колбу)
Вздымается, блестит, клубится!
Лишь миг остался, чтоб всего добиться!
Да, смелый план сперва нелеп на вид,
Но в будущем рассудку несомненно
Над случаем победа предстоит,
И мозг подобный, мыслящий отменно,
Еще не раз мыслитель сотворит!
(С восхищением рассматривая колбу.)
Стекло звенит с чарующею силой,
Мутнеет, блещет... Труд закончен мой!
Вот вижу я: хорошенький собой,
Там шевелится человечек милый!
Раскрыта тайна, всем ясна вполне!
Чего ж еще желать нам остается?
Прислушайтесь ко звукам: там на дне
Родится голос, речь там раздается!
Гомункул
(внутри колбы, обращаясь к Вагнеру)
А, папенька! Так не на шутку я
Тобою создан? Обними ж меня!
Но только тише: колба разобьется.
Да, — вот вам свойство вечное вещей!
Сознаться в этом мы должны без чванства:
Природному — вселенной мало всей,
Искусственное ж требует пространства
Закрытого.
(Обращаясь к Мефистофелю.)
И ты здесь, дядя-плут?
Благодарю, как раз ты кстати тут!
Счастливый рок привел тебя, дражайший!
Я существую, — деятельным быть
Я должен; рад к работе приступить;
Ты ловок: укажи мне путь кратчайший.
Вагнер
Постой: одно словечко! Все стыдят
Вопросами меня, и стар, и млад.
Вот, например: никто понять не может,
Что душу с телом связывает так,
Что разделиться им нельзя никак,
А между тем вражда их вечно гложет.
Иль вот...
Мефистофель
Постой: скорей спросил бы я,
Зачем не ладят с женами мужья?
Тут толку, друг, вовеки не добиться.
Здесь дело есть: к нему ведь и стремится
Малютка.
Гомункул
Что же делать мне, скажи!
Мефистофель
(указывая на боковую дверь)
Вот здесь свои таланты покажи!
Вагнер
(все время смотря на колбу)
Ты мил на славу, мальчик мой прелестный!
Боковая дверь открывается; виден Фауст, распростертый на ложе.
Гомункул
(с удивлением)
Полно́ значенья!
(Колба выскальзывает из рук Вагнера, летает над Фаустом и освещает его.)
Что за вид чудесный!
Среди тенистой рощи светлый пруд;
Вкруг, пред купаньем, женщины ведут
Беседу, раздеваясь без стесненья,
Одна другой прекрасней; но, — нет слов, —
Одна всех прочих краше без сравненья,
Из племени героев иль богов.
Чтоб пламя жизни царственного тела
Ей всплеск волны прозрачной охладил,
Ногой она касается несмело
Хрустальных струй. Но что за взмахи крыл
По глади вод зеркальных шумно плещут?
В испуге девы все бегут, трепещут;
Осталась лишь царица их одна,
И вот стоит, спокойная, она,
В тщеславье женском радостно надменна,
Глядит, как князь прекрасный лебедей,
И кроток, и настойчив, нежно к ней
Прильнул, лобзает робко ей колена;
Вот осмелел он, стал совсем ручной,
И... но туман густою пеленой
Раскинулся над милою четой,
И скрылася прелестнейшая сцена.
Мефистофель
Чего ты тут не видел, милый мой?
Так ростом мал, а фантазер большой!
Я ничего не вижу.
Гомункул
Без сомненья!
Ты — северянин средневековой,
Туманного ты, друг, происхожденья!
Где рыцарства и папства длится спор,
Возможен ли свободный кругозор?
Тебе лишь мрак любезен от рожденья.
(Осматривается.)
Как все здесь неприветливо! Какой
Противный камень, — бурый, грязный, мрачный,
Весь стрельчатый, причудливый, невзрачный!
Проснись, бедняк, — сейчас, объят тоской,
На месте он умрет! Простор природы,
Красавицы нагие, лес и воды
И лебеди, — вот чем он поглощен,
Вот что ему рисует вещий сон!
И чтоб он мог ужиться здесь? Помилуй!
Уж я уживчив, да и то насилу
Терплю все это! Прочь отсель, долой
Весь этот вздор!
Мефистофель
Уйти я рад, — по чести.
Гомункул
Всего приличней для солдата — бой,
А хоровод — для девки молодой, —
Все хорошо, когда оно на месте.
Да вот, — припомнил кстати я сейчас.
И к цели нет для нас пути короче:
Теперь на юге — празднество как раз
Классической Вальпургиевой ночи.
Вот средство наилучшее, чтоб он
К своей стихии вмиг был приведен.
Мефистофель
Я не слыхал об этом.
Гомункул
Было б чудо,
Когда б ты слышал что-нибудь о том:
Ведь вам, по части призраков, покуда
Один лишь мир романтики знаком.
Но если поразмыслить, — отчего же
В классическом не быть им мире тоже?
Мефистофель
Куда же мы должны направить бег?
Уж не люблю античных я коллег.
Гомункул
Северо-запад — край, где вожделенья
Свои ты любишь тешить, сатана,
А наши все, наоборот, стремленья —
К юго-востоку. Там лежит страна,
Где по равнине тихой, сквозь дубровы,
Потоком вольным стелется Пеней;
Она ведет к ущельям, а над ней
Лежит Фарсал, как старый, так и новый.
Мефистофель
Ох, уж избавь от этих пустяков,
От вечных ссор тиранов и рабов!
Мне надоел раздор их бестолковый.
Тоска одна: начнут переставать, —
Вдруг смотришь, все передрались опять
И вновь шумят, заметить не умея,
Что это только штуки Асмодея.
Свободы ради дым идет столбом,
А попросту дерется раб с рабом.
Гомункул
Оставим их: людей, ведь, не исправить!
Всяк защищать права свои умей
От детских лет до старости своей!
Нам только б друга на ноги поставить!
Когда ты знаешь средство, — испытай;
Не знаешь, — мне во всем свободу дай.
Мефистофель
Хоть брокенских я знаю штучек много,
Но заперт мир язычества мне строго.
Народ Эллады, — хоть и дрянь народ,
Но возбуждать он чувственность умеет,
К грешкам веселым он людей влечет;
На наших — мрак все как-то тяготеет.
Но что же будем делать мы и как?
Гомункул
По женской части ты, мой друг, не промах;
Тебе я новых покажу знакомых,
Ведьм фессалийских: это не пустяк!
Мефистофель
(похотливо)
Гм! Фессалийских ведьм! Оно, конечно,
Знакомства с ними я давно ищу;
Едва ль ночей им много посвящу,
Едва ли ими увлекусь сердечно,
Но навестить, попробовать...
Гомункул
Скорей!
Раскинь свою ты мантию пошире,
И вместе с рыцарем на ней,
Как прежде, мчись вперед в эфире!
Я впереди вам посвечу.
Вагнер
(боязливо)
А я?
Гомункул
Ну, вот еще! Обязанность твоя
Не странствовать, а дома оставаться
И здесь делам важнейшим предаваться.
Пергаменты старинные читай,
По предписанью собирай, где можно,
Начала жизни, после ж осторожно
Одно с другим их вместе сочетай;
Обдумай «что», — реши задачу эту;
Вопросу «как» вниманья посвяти
Побольше; я ж, постранствовав по свету,
Поставлю точку, может быть, над i.
Наградой будет нам за то стремленье
Честь, слава, деньги, жизнью наслажденье
Здоровою и долгой, знаний круг
И добродетель, может быть, мой друг!
Прощай!
Вагнер
(печально)
Прощай! Скорблю я всей душою:
Боюсь, что мне не свидеться с тобою!
Мефистофель
Итак, скорей к Пенею! Я готов!
Родне нельзя не сделать угожденья.
(Ad spectatores.)
Зависим мы, в конце концов,
От тех, кто наши же творенья.
© Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.