У верховьев Пенея, как прежде
Сирены
Пусть в Пенее наша рать
Шумно плещется, взывая,
Песнь за песнью запевая,
Чтоб несчастным радость дать!
Без воды блаженства нет!
О, помчимся в светлом хоре.
Чтобы там, в Эгейском море,
Засиял нам счастья свет.
Землетрясение.
Сирены
Пенясь, волны вспять пустились,
В прежнем русле не вместились,
Замутился их поток:
Грудь земли вокруг трясется.
Треснул берег, и несется
Дым сквозь гравий и песок.
Убегайте прочь отсюда!
Всем враждебно это чудо!
Гости, мчитесь, зову вторя,
На веселый праздник моря!
Там трепещущие волны
Лижут берег; месяц полный
Лик свой в море отражает,
Нас росою увлажает;
Там — свобода, жизнь, движенье;
Здесь — грозит землетрясенье;
Кто умен, — пусть прочь бежит:
Этих мест ужасен вид!
Сейсмос
(толкаясь и ворча в глубине)
Раз еще упрусь руками,
Двину мощными плечами,
Поднимусь — и перед нами
Все склоняться будет там.
Сфинксы
Что за гадкое трясенье,
Ненавистное смятенье,
Клокотанье, колебанье,
Взад-вперед передвиганье,
Как досадно это нам!
Но пускай весь ад там стонет, —
Сфинксов с места он не сгонит.
Вот и свод воздвигся чудом.
Это он бурлит под спудом,
Он, седой старик, создавший
Для родильницы рыдавшей
Остров Делос: сразу, вмиг
Он из волн его воздвиг.
Он, давя, тесня, сдвигая,
Все усилья напрягая,
Упирается руками,
Как Атлант, и вдруг толчками
Поднимает на спине
Почву, дерн, песок на дне,
Землю, вязкий ил и глину,
Русло речки и долину;
Вот равнины уж кусок
Разорвал он поперек.
Поражающего вида
Исполин-кариатида,
Силу мощно развивая,
Никогда не уставая,
Вышел, страшный груз подняв,
Но по грудь в земле застряв;
Дальше двигаться нет цели:
Сфинксы прочно здесь засели.
Сейсмос
Да, я один воздвигнул гору эту;
Пора признать мой труд! Спрошу я вас:
Кто мог бы дать красу земному свету,
Когда бы я не рушил и не тряс?
Среди лазури чистого эфира
Как выситься могли б вершины гор,
Когда бы их, на украшенье мира,
Не выдвинул могучий мой напор
В те дни, когда перед лицом великих
Хаоса с Ночью, предков жизни всей,
В порывах бурной юности своей
Я бушевал среди титанов диких
И Пелион и Оссу вверх, как мяч,
Шутя, кидал, отважен и горяч?
В безумстве мы собою не владели.
Проказы были в юной голове,
И дерзостно мы две горы надели
На верх Парнаса, будто шапки две!
С тех пор в жилище радостного Феба
И муз счастливых превратился он;
И даже Зевсу, громовержцу неба,
Приподнял я миродержавный трон.
С чудесной силой я и ныне
Из бездны вышел. Пусть цветет
На вновь воздвигшейся вершине
Младая жизнь, младой народ!
Сфинксы
За седую древность сами
Эту гору мы б сочли,
Если б тут она пред нами
Не явилась из земли.
Вот новый холм уж лесом весь оброс;
Утес еще теснится на утес,
Но сфинкс спокоен, — страх его не сдвинет;
Святого места ввек он не покинет.
Грифы
Злата блестки, злата плитки
Блещут в трещинах земли!
Муравьи, вперед: вы прытки!
Чтобы клад не унесли!
Хор муравьев
Гор массы крепкие —
Колоссов дело!
Вы, ножки цепкие,
Взбирайтесь смело!
Пусть все на труд спешат!
Здесь в каждой щели
И в каждой крошке — клад
Для нашей цели!
В углы теснейшие
Должны войти мы;
Куски малейшие
Должны найти мы;
Кишмя кишите там,
Трудитесь дружно,
Лишь злато нужно нам,
А гор не нужно!
Грифы
Несите золото скорей
Под стражу грифовых когтей!
Как под замком, под ними клад;
Они от всех его хранят.
Пигмеи
Вот и мы! Не знаем сами,
Как мы здесь нашли приют
И какими мы судьбами
Вдруг явились тут как тут.
Каждый клок земли годится,
Чтобы жизнь цвела на нем;
Чуть лишь щель в скале родится,
Глядь, — в ней карлик или гном.
Карлик с карлицей прилежной
Мирно жизнь ведут свою,
Как образчик пары нежной:
Верно было так в раю.
И свою мы хвалим долю,
Эту гору населя.
И восток и запад вволю
Оделяет мать-земля.
Дактили
Творит земля, святая мать,
Пигмеев малых — и опять
Нас, самых малых, производит
И вечно равных нам находит.
Старшие из пигмеев
Быстро, умело
Места ищите
К нашей защите!
Дружно за дело,
Твердо и смело!
Мир здесь покуда,
Будет не худо
Кузницу кстати
Выстроить; куйте
Латы, вербуйте
Воинов рати!
Все муравьи, вы
Так суетливы;
Ройте, чтоб были
Все нам металлы!
Вы же, Дактили,
Ростом так малы,
Роем кишите,
Дров натащите!
Склавши слоями,
Скрытыми жгите
Бревна огнями,
Чтоб в изобилье
Уголья были!
Генералиссимус
Стрелы и луки
В меткие руки
Взять поспешите,
Пруд окружите!
Вот вам охота.
Вкруг там без счета
Цапли гнездятся,
Силой гордятся, —
Смерть же им всем!
Всех перебейте!
Гордо обвейте
Перьями шлем!
Муравьи и дактили
Ах, кто нас избавит!
Им труд наш суровый
Железо доставит
На наши оковы!
И вырваться смело
Пока еще рано!
Так делайте ж дело
Послушно и рьяно!
Ивиковы журавли
Крик убийц! В смертельном страхе
Крыльев хлопанье и взмахи!
Стон и плач сюда идет
До заоблачных высот!
Все убиты! Вид ужасный:
Пруд окрашен кровью красной!
Цапель лучшие уборы
Взяли хищники и воры,
Всеми перьями владеют!
Вот они на шлемах веют
Толстопузых, злых и жадных
Кривоножек беспощадных!
Вас, союзные станицы,
Над морями вереницы,
К мести, к мести мы зовем
В деле близком и родном!
К битве будьте наготове,
Не жалейте сил и крови!
К этим тварям навсегда
Наша вечная вражда!
(С криком разлетаются в разные стороны.)
Мефистофель
(на равнине)
На севере с колдуньями исправно
Я ладил; здесь, меж чуждых духов, мне
Невольно все не по душе. Как славно
На Блоксберге — в родной моей стране!
Куда ни повернись, там все знакомо,
И чувствуешь себя всегда, как дома.
На камне там нас Ильза сторожит.
Не спит и Генрих на своей вершине,
На Эленд дышут Храпуны поныне,
И это все лет тысячу стоит!
А здесь идешь, — вдруг почва под ногами
Вздувается какими-то судьбами!
Я весело шел по равнине, — глядь.
Торчит гора, где расстилалась гладь!
Хоть эта горка велика не больно,
Но все ж, конечно, и ее довольно,
Чтоб не нашел я сфинксов. Но и тут
Горят огни и призраки снуют;
Передо мной все пляшет хор красивый,
Дразня, маня, лукавый и игривый;
Вперед же, к ним! Кто к лакомствам привык,
Тот удовольствий ловит каждый миг!
Ламии
(увлекая Мефистофеля за собою)
Скорей, скорее!
Все дальше, рея,
Пусть наша стая
Его заманит,
А там, болтая,
На месте станет!
Смотреть отрадно,
Как грешник старый
За тяжкой карой
Стремится жадно;
Пусть, увлекаясь
И спотыкаясь,
Бежит он там,
Кляня дорогу,
Влачит пусть ногу
Вдогонку нам!
Мефистофель
(останавливаясь)
Проклятый рок!
Мужчины-простофили
Со дней Адама вечно все глупили!
Состарятся, — а нет ума в мозгах!
Ну, не бывал ли сам ты в дураках?
Ведь знаешь ясно, сколько тут изъяна:
Корсет на тальи, на лице румяна!
Здорового в них нету ни на грош:
Все гниль да дрянь, как ближе подойдешь.
Все это знаешь, видишь, сердцем чуешь,
А свистнут стервы, — мигом затанцуешь.
Ламии
(останавливаясь)
Смотрите: медлит, думает, стоит!
Скорей к нему, а то он убежит!
Мефистофель
(идя вперед)
Смелей вперед! Не дай же в сети
Тебя сомненью уловить!
Не будь лишь, ведьмы, вас на свете,
Кой черт хотел бы чертом быть!
Ламии
(кокетливо)
Подойдемте же к герою,
Вкруг него помчимся в пляске!
Верно он, пленясь одною,
Пожелает нежной ласки.
Мефистофель
Здесь, при смутном освещенье,
На красавиц вы похожи;
Потому, при всем сомненье,
Не скажу я, что вы — рожи.
Эмпуза
(вмешиваясь)
Как и я! В таком союзе
Дайте место и Эмпузе!
Ламии
Она у нас не ко двору!
Всегда лишь портит нам игру!
Эмпуза
(к Мефистофелю)
Эмпуза-тетка пред тобою
Стоит с ослиною ногою.
Ты, впрочем, с конскою ногой,
Привет тебе, кум милый мой!
Мефистофель
Беда! Везде, к своей досаде,
Толпу знакомых вижу я:
На Гарце, Брокене, в Элладе, —
Куда ни сунься, — кумовья!
Эмпуза
Наклонна к быстрым я решеньям,
Способна к разным превращеньям;
Сегодня, в честь тебе, пришла
С ушами длинными осла.
Мефистофель
Как вижу, в этом мире диком
Родство — в почете превеликом.
Но, как-никак, обидно мне
Иметь осла в своей родне.
Ламии
Оставь ее: она губила
Всегда, что сладостно и мило;
Что мило, сладостно для нас, —
Все портит гадкая сейчас.
Мефистофель
Как вы ни стройны, как ни тонки, —
Вы подозрительны, девчонки!
Хоть ваши щечки краше роз,
Но я боюсь метаморфоз!
Ламии
Нас много: пробуй, если смеешь!
И если счастье ты имеешь
В игре, то лучшую добудь!
Что в болтовне твоей бесстыдной?
Жених ты вовсе не завидный,
А выставляешь гордо грудь!
Вот к нам вмешался он; ну, смело!
Снимайте маски то и дело, —
Пусть ваша выступит вся суть!
Мефистофель
(Ловя Ламий, принимающих в его руках безобразный вид)
Ты лучше прочих. Тьфу, какая
Метла противная, сухая.
А ты? Вот рожа-то: ай, ай!
Ламии
Не стоишь лучших — не мечтай!
Мефистофель
Дай, изловлю тебя, малютка...
Скользит, как ящерица! Жутко!
Коса — что гладкая змея!
Ну, ты верзила, будь моя!
Ну, вот: я тирс схватил под мышки,
На нем — головка вроде шишки
Кедровой!.. Вновь обманут я!
Как быть тут? Ну, набравшись духу,
Схвачу в последний раз толстуху:
Авось потешусь хоть на миг!
Дрябла, как губка! Для Востока
Такие ценятся высоко...
Ай, лопнул мерзкий дождевик!
Ламии
Кружитесь, вейтесь черной тучей!
Мечитесь стаею летучей,
Чтоб ведьмин сын спастись не мог!
Порхайте вкруг нетопырями,
Грозя неслышными крылами!
Нет, слишком дешев был урок!
Мефистофель
(отряхиваясь)
Не очень-то я поумнел!.. Бесспорно,
Здесь так же, как на севере, все вздорно;
И там, и здесь — что призрак, то урод, —
Противны и поэты и народ!
И здесь, как там, в игривом маскараде
Дурят без меры, чувственности ради.
Я ждал найти красавиц, а хватал
Таких, что волос дыбом становился!
Да я бы на обман и не роптал,
Когда бы он немножко дольше длился!
(Заблудившись между камнями.)
Но где же я? Как тропку мне найти,
Где брел я? Нет проходу никуда мне!
Вперед я шел по гладкому пути,
Теперь же камень здесь торчит на камне!
Напрасно я то вверх, то вниз бреду...
Ну, как же сфинксов я опять найду?
В одну лишь ночь здесь горы возникают:
Не ждал такой я штуки. Ну, народ!
Вот ведьмы здесь, так ведьмы: в свой поход
Они с собою Блоксберги таскают!
Ореада
(с естественной горы)
Всходи сюда! Моя гора
Несокрушима и стара;
То Пинда крайние отроги;
Я здесь храню покой их строгий,
Не изменившийся с тех дней,
Когда бежал по ним Помпей.
Те камни — бред; не верь виденьям:
Все сгинет вмиг с петушьим пеньем
Такие мифы уж не раз
Являлись, чтоб пропасть сейчас.
Мефистофель
Хвала же старцу, что стоит,
Венцом дубовых рощ покрыт!
Их сумрак густ, не проникает
В него и яркий луч луны.
Но что за скромный свет мелькает
В кустах, что в тьму погружены?
Вот, право, странно: как нарочно,
Сошлись! Гомункул это, точно!
Откуда ты, малютка-друг?
Гомункул
Да вот, я все порхаю здесь вокруг;
Хочу родиться в лучшем смысле слова,
Жду, не дождусь разбить свое стекло;
Но как вокруг я посмотрю, так снова
Боюсь: как будто время не пришло
Отважиться на это. Откровенно
Скажу тебе: иду я по следам
Двух мудрецов почтенных, непременно
Хочу я к их прислушаться словам.
В речах у них «природа» да «природа»,
И, знаешь, от людей такого рода
Отстать я не хотел бы; вижу я:
Ясна им суть земного бытия!
От них надеюсь скоро знать вполне я,
Как поступить бы мне всего умнее.
Мефистофель
Здесь действуй сам, без помощи чужой!
Где привиденья заведутся,
Там и философы найдутся,
Которые, чтоб ум прославить свой,
Наделают, посредством рассуждений,
Десяток новых привидений.
Не делая ошибок, полноты
Ума ты не достигнешь; если ты
Родиться хочешь, — собственным уменьем
Рождайся!
Гомункул
Отчего ж и с умным мненьем
Не справиться?
Мефистофель
Ну, так иди к своим
Философам! Что выйдет, — поглядим.
Расходятся.
Анаксагор
(к Фалесу)
Смириться твой не хочет ум суровый;
Что ж, должен ли привесть я довод новый?
Фалес
Послушна ветру каждому волна,
Но от крутой скалы бежит она.
Анаксагор
(указывая на гору, воздвигнутую Сейсмосом)
Вот этот холм огня воздвигла сила.
Фалес
Всегда лишь влага жизнь производила.
Гомункул
(между ними)
Позвольте возле вас идти;
Я сам хочу произойти.
Анаксагор
(Фалесу)
Скажи: ужель создать возможно было
Такую гору в ночь одну из ила?
Фалес
Природы ключ велик: не может он
В пределах дня и ночи быть стеснен;
В ее делах, средь образов обилья,
Есть правильность, в великом нет насилья.
Анаксагор
Но здесь так было! С силою возник
Огонь Плутона; вихрь Эола вмиг
Прорвал равнины почву силой взрыва,
И вот гора возникла здесь, как диво.
Фалес
Довольно же: покончить нам пора.
Мы видим только, что здесь есть гора,
А в споре только время мы теряем,
Да добрым людям лишь очки втираем.
Анаксагор
Здесь мирмидонян тьма живет:
Пигмеи, муравьи, дактили
Меж скал все щели населили, —
Прилежный мелкий все народ.
(к Гомункулу.)
Ты до сих пор не гнался за большим,
Жил, как отшельник, за стеклом своим.
Вот, если хочешь царствовать и править,
Царем я здесь могу тебя поставить.
Гомункул
Фалес, что скажешь?
Фалес
Мой совет —
На этот раз ответить «нет».
Кто с малыми живет и малым занят,
Тот малые дела творит,
С великими ж велик и малый станет.
Смотри: вон туча журавлей парит,
Грозя пигмеям, испуская крики:
Грозила б также их царю она.
Наставив клювы, острые, как пики,
Расправив когти, ярости полна,
На карликов спустилась стая грозно:
Им гибель всем теперь грозит серьезно!
Напал с убийством злобным их народ
На мирных цапель, жителей болот,
И вот теперь, за это злое дело,
Пигмеям месть кровавая назрела.
За цапель злобно родственники мстят:
Злодеев кровь пролить они хотят.
Что стрелы им, которыми сгубили
Пигмеи цапель, — что копье и щит?
Попрятались все муравьи, дактили,
Пигмеев рать колеблется, бежит!
Анаксагор
(после некоторого молчания, торжественно)
До сей поры молился я Эребу,
Теперь мольбы я воссылаю к небу!
Тебя молю теперь,
Всегда прекрасную,
Троеимянную,
Троеобразную,
Тебя, Луну-Гекату-Артемиду:
Не дай народ несчастный мой в обиду!
О, ты, любящая,
Мечтой обильная,
В тиши светящая,
Душою сильная,
Открой пучину тени роковой,
Без чар явись нам в силе вековой!
(Пауза.)
Ужель услышан слишком скоро я?
Ужель донесся к горным высота́м
Мой вопль, — и вот закон природы там
Мольба нарушила моя?
Растет, подходит ближе он,
Богини шаровидный трон!
Вот вниз слетает он, очам ужасный,
Громадно-грозный, мрачный, темно-красный.
Огнем кровавым озарен!
Не приближайся, шар могучий!
Нам всем, и морю, и земле,
Грозишь ты смертью неминучей!
Так это правда, что в полночной мгле
Жен фессалийских дерзостному пенью
Внимала ты и, путь свой изменив,
Слетала вниз на мощный их призыв
И помогала преступленью?
Вот светлый диск покрылся тьмой...
Он рвется! Молний страшное блистанье,
Шипенье, треск и грохотанье!
Как вихри свищут надо мной!
Я пред тобой склоняюсь, трон прекрасный!
Простите: я призвал его, несчастный!
(Падает ниц.)
Фалес
Чего не видел и не слышал он!
Меня ничто, признаться, не тревожит.
Что здесь свершилось? Чем он так смущен?
В такую ночь безумную все может
Случиться, но луна, ясна, светла,
Висит себе на месте, как была.
Гомункул
Взгляни: жилье пигмеев изменилось.
Сперва вверху кругла была гора,
Теперь вершина сделалась остра.
Я слышал треск: с луны скала свалилась
И раздавила, без излишних слов,
Друзей не хуже, чем врагов.
Но все ж почтенна творческая сила,
Которая, в груди земной таясь,
То снизу вверх, то сверху вниз стремясь,
В теченье ночи гору сотворила.
Фалес
Не беспокойся: та гора —
Воображенья лишь игра.
Пусть пропадет дрянное это племя!
Ну, счастлив ты, что не был в это время
Царем! Пойдем: морской нас праздник ждет, —
Гостям чудесным там большой почет.
Удаляются.
Мефистофель
(взбираясь но другой стороне горы)
Опять ползи по склонам скал суровых
Да путайся среди корней дубовых!
У нас, на Гарце, пахнет хоть смолой
От сосен; там хоть запах ароматен,
Хоть с серным схож он, здесь же неприятен
И самый воздух; это край такой,
Что нет и речи ни о чем подобном.
Хотел бы знать я, чем в миру загробном
У этих греков раскаляют ад,
Чем заменяют серный дым и чад?
Дриада
Как ни умен ты дома, — на чужбине
Неловок: чем о родине мечтать,
Ты должен бы почтенье здесь воздать
Дубов старинных миру и святыне.
Мефистофель
Да, хорошо, конечно, где нас нет;
Когда привычный угол мы теряем,
Он поневоле кажется нам раем.
Но что в пещере там за слабый свет?
Что за тройное существо там жмется?
Дриада
То Форкиады! Ближе подойди,
И, коль не страшно, — речь к ним поведи!
Мефистофель
Зачем же нет? Смотрю, — и остается
Дивиться лишь! Как я ни горд, а тут
Сознаться должен: ничего на свете
Подобного не видел! Чуда эти
Альравнов безобразьем превзойдут!
При виде этой троицы страшилищ
Кто б не признал от сердца глубины,
Что смертные греки не так дурны?
Мы в нашем самом страшном из чистилищ
Не стали бы терпеть подобных им,
А здесь — глядишь — присутствием своим
Они отчизну красоты венчают,
Античными их громко величают!
Задвигались, почуяли меня
Вампиры: вот пошла у них возня,
Шипеньем, свистом чужака встречают.
Форкиады
Подайте глаз мне, сестры: кто-то там
Решается войти в святой наш храм.
Мефистофель
Почтенные! Позвольте к вам с приветом
Приблизиться, чтоб испросить при этом
Благословенье тройственное! Я
Вам не знаком, но, сколько мне известно,
Я, кажется, вам дальняя родня.
Как чужеземцу, было очень лестно
Старинных всех богов увидеть мне;
И Опс и Рею я почтил вполне
Поклоном; даже Парок, ваших славных
Сестер, Хаоса древних дочерей,
Вчера ли видел, несколько ли дней
Тому назад, — не помню; но вам равных
Нигде не встретил. Вами я пленен
И умолкаю, полный восхищенья
От чудного такого лицезренья.
Форкиады
Нам кажется, что этот дух умен.
Мефистофель
Увидев вас, одним я удивлен, —
Что вас давно поэты не воспели.
Как это вышло? Хоть один бы раз!
Скульпторы точно так же не успели
Изобразить, достойнейшие, вас;
А было бы скорей достойно цели
Вас передать резцом, чем разных Гер
Да там Паллад каких-то и Венер.
Форкиады
Погружены в безмолвие ночное,
Об этом и не думали мы трое.
Мефистофель
Да как оно и быть могло бы? Свет
Не видит вас, о вас и слуху нет.
В таких местах вы лучше б водворились,
Где роскошь и искусство воцарились,
Где каждый день проворно, там и тут,
Из мрамора героев создают,
Где...
Форкиады
Замолчи! Ко славе вожделенья
В нас не буди! Что пользы, если б мы
Все это знали? Рождены средь тьмы,
Тьме родственны, среди уединенья
Живем мы, незнакомые другим,
Себе почти неведомы самим.
Мефистофель
Что ж, если так, тогда, — скажу неложно, —
Другим свой облик вверить было б можно.
У вас втроем один лишь зуб и глаз:
Взглянув мифологически на дело,
В двух сущность трех могли б вместить вы смело:
Нетрудно это было бы для вас;
А образ третьей мне вы одолжите
На краткий срок.
Одна из форкиад
Как, сестры? Дать иль нет?
Другие
Попробуйте! Но только, — наш совет, —
Без глаза и без зуба.
Мефистофель
Вы лишите
Тогда свой лик прекраснейшей черты:
Не будет в нем строжайшей полноты!
Одна из форкиад
Зажмурь один свой глаз и, с этим вместе,
Ты выставь длинный клык свой, — и сейчас
Похожим в профиль станешь ты на нас,
Как будто брат родной наш.
Мефистофель
Много чести!
Пусть будет так!
Форкиады
Пусть так!
Мефистофель
(становясь в профиль похожим на Форкиад)
Готов уж я,
Хаоса сын!
Форкиады
Хаосом знаменитым
Мы рождены.
Мефистофель
О, стыд: гермафродитом
Теперь, пожалуй, станут звать меня!
Форкиады
Смотреть на нашу троицу нам любо:
Теперь у нас два глаза и два зуба.
Мефистофель
От всех скрываясь, я пойду
Теперь пугать чертей в аду.
© Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.